Numéro Netherlands 

Живые и Мертвые: Творчество и внутренний мир Павла Кира

При чтении писем Сенеки к Луцию трудно отвязаться от довольно неожиданной мысли: вряд ли хотя бы один из тысячи наших образованных современников способен писать настолько внятно, глубоко и проникновенно. Как такое возможно? Сенека жил и умер две тысячи лет назад. Успели ли восемьдесят живших с тех пор поколений добавить к нашему пониманию человеческой души хоть что-то, чего он не осознал и не сформулировал?

Numéro Netherlands. PAVEL KIR

Павел часто задается этим вопросом, причем не только применительно к Сенеке, но и к авторам «Дао дэ цзин», «Бхагавадгиты» и других произведений. Во всех случаях возникает одно и то же мучительное чувство: у древних было убийственно ясное зрение. И они постоянно живут в сознании Павла, тогда как в голосах многих современников он слышит лишь пустоту.

В литературе, кино и науке Павел постоянно вступает в диалог со своими предшественниками. Есть среди них ныне здравствующие — Нассим Талеб, Виктор Пелевин, Паоло Соррентино, Борис Гребенщиков — но большинство уже в ином мире: Фрэнсис Бэкон, Сергей Параджанов, Рене Магритт, Обри Бердслей, Уорхол, Баския, Родченко, Клуцис, Чубаров, Кляйн…

При этом, по его мнению, подлинный раздел проходит не между живыми и мертвыми. А между теми, кто жив по-настоящему — и теми, кто давно мертв внутри. Эти «живые мертвые» повсюду. Они потребляют красоту как пищу, чураются умственных и духовных усилий, убивают своего внутреннего ребенка еще до того, как он родился. Хуже того, они ведут с живыми непримиримую войну: размывают, стандартизируют, выхолащивают, осмеивают. Истребляют все, что дерзает оставаться необузданным, странным, лучезарным.

Numéro Netherlands. PAVEL KIR

Многие художники, мыслители и ученые — задача которых отыскивать свет, знание и любовь — сломались под давлением этого зомбированного мира посредственности. Страх свободы — исконное человеческое чувство. Даже в самых свободных обществах не слишком жалуют необузданные души.С другой стороны, существуют те немногие, кто готов сопротивляться. Хранить верность. Отвергать жизнь по шаблону. Лелеять своего внутреннего ребенка. Любить — даже тех, кто забыл, что это такое.Творчество Павла выросло из глубочайшего почтения к тем, кто готов платить любую цену, чтобы оставаться собой. К примеру, Малевич ему гораздо ближе, чем Дали. Да, Дали был хорошим художником, но не настоящим. А вот Малевич настоящим. Павла привлекает не только талант, но и долговечность — те, кто сохранил верность творчеству до конца. Как Лени Рифеншталь, которая в 71 год увлеклась глубоководными погружениями и подводной фотографией.

Numéro Netherlands. PAVEL KIR
Numéro Netherlands. PAVEL KIR

В основе творческих исканий Павла лежат его отношения со Временем — и теми, кто способен ему противостоять. Именно поэтому одна из центральных тем его творчества — разговоры с художниками про Время. Иногда через Павла с нами говорит не один голос, а несколько — как, например, в его эссе «Письмо Климта к Бердслею» или в «Ночи Куинджи и Магритта», где внутри у него как бы беседуют два художника. Или смеются, уж как повезет.

Он подсвечивает знакомые образы в неожиданных ракурсах, пример — его трактовка «Крика» Мунка. Что он нам показывает — картину или самого Мунка? Он и сам этого точно не знает.Серии, вдохновленные творчеством Виктора Вазарели, не говорят точным языком Вазарели, однако венгерский художник как бы танцует у Павла внутри. Сюда же вкрадываются яйцеобразные формы Ива Танги. И прекрасно, что вкрадываются. Они не перебивают, а соучаствуют.

Numéro Netherlands. PAVEL KIR

Внутренние диалоги Павла зачастую противоречивы. Он не любит иллюстративности, чурается декоративности — но откуда же при этом берется все это климтовское золото? Все эти чувственные мотивы сецессионистов? Фрэнсис Бэкон ближе ему как мыслитель, чем как художник, — но вот возникает и он, в призрачных обличиях папы Иннокентия Х, который на более мрачных его картинах наделен той же мучительной энергичностью, с которой Бэкон изобразил его на своем печально известном портрете.

Для Павла этот непрерывный разговор с великими происходит не только в интеллектуальной или визуальной плоскости. Он экзистенционален. Павел достаточно поздно начал делиться своими работами с внешним миром. Но начав, сумел рассказать историю тех, кто научил его видеть. Кто помог остаться живым.


RU
EN
На сайте используются файлы cookie. Продолжая просмотр сайта, вы разрешаете их использование. Политика конфиденциальности